Проповедник - Страница 26

Почти вся доска уже заполнилась пометками, а стол покрылся разложенными бумагами.

— Не то чтобы меня не интересовала история семейства Хульт, но какое это имеет отношение к убийству? Как ты сам сказал, Йоханнес умер двадцать четыре года назад, а Таню убили сейчас. Ты совершенно точно заметил, что мертвые не убивают, — сказал Мартин в нетерпении.

— Чистая правда, но после того как я просмотрел все старые материалы, показания Габриэля выглядят весьма любопытными. Я надеялся, что смогу поговорить с Еррольдом Линдом, который тогда руководил расследованием. Но, увы, не повезло: к сожалению, он умер от инфаркта в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Так что практически этот материал — все, что мы имеем. Выбирать особенно не из чего, и я предлагаю начать с того, чтобы попробовать разузнать немного больше о Тане. Также необходимо поговорить с родителями Сив и Моны, точнее, с теми из родителей, кто жив. И вот после этого будем решать, стоит или не стоит побеседовать с Габриэлем Хультом снова.

— Да, конечно, логично и понятно. С чего мне начинать?

— Ты начнешь с того, что узнаешь как можно больше о Тане. И пора подключать Ёсту к работе, завтра он тоже будет тебе помогать — сладкая жизнь для него закончилась.

— А что насчет Мелльберга и Эрнста? Как ты поступишь с ними?

Патрик вздохнул:

— У меня простая стратегия: держать их от расследования подальше. Конечно, в таком случае нам придется работать за всех остальных, но, я думаю, мы справимся. Мелльберг только рад, что ничего не делает, и потом он принципиально отстранился от этого расследования. А Эрнсту лучше заниматься тем, что он делает сейчас: поступающими заявлениями, патрулированием, — обычной текучкой. Если ему понадобится помощь, тогда пошлем Ёсту, так что в основном расследованием будем заниматься мы с тобой. Понятно?

Мартин с готовностью кивнул:

— Yes, boss.

— Ну, тогда поехали, приступаем.

Когда Мартин вышел из кабинета, Патрик повернулся к доске, заложил руки за голову и погрузился в раздумья. Перед ними стояла действительно трудная задача, требовавшая большой работы. Особого опыта в расследовании убийств у них не было. Сердце Патрика дрогнуло, и он на какое-то время позволил себе засомневаться, что они справятся. Но все же внутренне он надеялся, что недостаток опыта они смогут компенсировать энтузиазмом. Это, по крайней мере, совершенно справедливо в отношении Мартина и его самого. Правда, действовать надо довольно осторожно, чтобы, не дай бог, не разбудить их спящую красавицу. Патрик считал, что шанс раскрыть дело у них есть только в том случае, если они будут держать как можно дальше от расследования Мелльберга и Эрнста.

Дело казалось особенно сложным из-за того, что все следы двух убийств пропали давным-давно. Патрик понимал, что сейчас следует сосредоточиться на убийстве Тани, но при этом инстинкт полицейского говорил ему, что есть непосредственная связь между всеми этими смертями и все три убийства надо расследовать параллельно. Конечно, вернуться к старому расследованию и вдохнуть в него новую жизнь — очень непростая задача, но они обязаны попробовать.

Патрик взял зонтик из стойки, проверил адрес в телефонной книге и с тяжелым сердцем вышел из участка. Некоторые обязанности приходится исполнять скрепя сердце, потому что никто, кроме него, этого не сделает.

Дождь звучно барабанил по крыше. И при других обстоятельствах Эрика сейчас наслаждалась бы приятной прохладой, но удар судьбы в виде свалившихся ей на голову родственников убивал в ней все радости жизни, и она медленно, но верно сходила с ума. Дети носились и вопили как оглашенные, потому что из-за дождя сидели в доме, а Конни и Бритта больше всего напоминали сейчас двух взъерошенных сварливых псов, скалящихся друг на друга. Они пока еще не достигли настоящего, полномасштабного скандала, но продвигались вполне успешно и в хорошем темпе. Сейчас они находились на стадии издевок и подколов. В ход уже пошли древние полузабытые грехи и несправедливости, и Эрике очень захотелось опять подняться наверх, накрыться с головой одеялом и ничего этого не слышать. Но, как обычно, вежливость и воспитание принудили ее погрозить себе пальцем и вести себя как цивилизованный человек, которого занесло в зону боевых действий.

Эрика долго смотрела вслед Патрику, когда он отправился на работу. Он не мог скрыть своего облегчения от того, что уезжает в участок и будет избавлен от компании Флудов. У Эрики даже появилось желание проверить его вчерашние слова насчет того, что он примчится по первому зову, и попросить его остаться дома, ведь ей совсем не улыбалось оставаться одной с «великолепной четверкой», но она понимала, что это будет неправильно. И поэтому Эрика стояла у окна на кухне и, как примерная жена, махала вслед уезжавшему Патрику.

То, что сейчас творилось в доме, большинство нормальных людей, не сговариваясь, назвали бы катастрофой. Эрика достала из кладовки несколько детских игр, и в результате кубики с алфавитом лежали разбросанные по всей гостиной, живописно перемешанные с фишками и карточками «Монополии». С трудом наклоняясь, Эрика стала все это поднимать, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок. Беседа на веранде, где засели Бритта и Конни, становилась все более и более оживленной, и теперь оттуда доносилась откровенная ругань. Эрика стала понимать, почему дети такие дикие: если родители ведут себя хуже пятилетних, то откуда у их чад взяться уважению к другим людям и их вещам. Хоть бы этот день поскорее закончился. Как только дождь прекратится, она выпроводит семейство Флуд. Воспитание воспитанием, вежливость вежливостью, гостеприимство гостеприимством, но если они задержатся здесь, то Эрика просто спятит. Для того чтобы терпеть все это, надо быть самой святой Биргиттой во плоти.